Венесуэльская революция и ее печальные блики на Украине

Венесуэльская революция Венесуэльская революция

Нынешние революционные события в Венесуэле подсказывают задуматься над двумя важными проблемами: 1) почему эта и подобные социальные катаклизмы происходят с такой длительной регулярностью в Латинской Америке? 2) чем события в Венесуэле напоминают нам родные украинские социальные контрасты и напряжения?

Напомним, что прошло уже ровно 20 лет, как к власти в Венесуэле пришли левые политики во главе с экстравагантным Уго Чавесом (президентство в 1999-2013 гг.), Само происхождение которого было очень интересным: генетически он был самбо, то есть гибрид индейца и африканки с примесью испанской крови. За время своего президентства он потрафив довести эту, когда стабильную и достаточно богатую страну Латинской Америки страну с одним из крупнейших запасов нефти в мире, почти до банкротства, к взрыву социальной руины и нужды невиданных масштабов (сейчас из Венесуэлы эмигрировало из-за бедности около 3 млн. чел.).

Как всегда в таких случаях, власти левых получила диктаторских признаков, опиралась на военную силу (сам Чавес был профессиональным военным), на системные манипулирования судебной и парламентской ветвями власти (например, суд перестал быть независимым, а избирательная система округов была построена так, что почти 50% парламентских мандатов предоставлялись избранникам от малозаселённых, бедных регионов, которыми легко управляла власть за счет подачек).

Мейнстримом политики У.Чавеса была идеологическая борьба с гегемонией США в мире, и поэтому она находила себе заинтересованную поддержку со стороны Москвы. Сама идеология «чавизму» была гибридом социализма, дешевого популизма, марксизма и боливаризму (от имени Симона Боливара), последний выражал идеи интеграции и солидарности латиноамериканского мира, национализм и эгалитаризм. Боливаризм выражает собой скрытую проблему всего латиноамериканского континента: доминирование США в пространстве Америки продолжается еще с середины XIX в. (Вследствие т. Н. Доктрины Монро, то есть геополитической инициативы президента США Дж. Монро от 1823 года, по которой вся Америка провозглашалась зоной интересов США, ограничивались влияния европейских государств). Поэтому В. Чавесу так нравился пример Кубы с ее патологическим антиамериканизмом (он демонстративно «обожал» Фиделя Кастро и демонстрировал свой полный пиетет к нему) и в этом его впоследствии поддержали левые правительства Эво Моралеса в Боливии, Рафаэля Корреа в Эквадоре и знаменитого жестокого диктатора Даниэля Ортеги в Никарагуа, еще любимца покойного Советского Союза.

Когда мы бросим взгляд назад, по крайней мере, до 1945 года, то увидим странную закономерность в общественно-политической бытии всех латиноамериканских государств: все они, от Кубы до Аргентины, живут в подавляющем бедности, в них время от времени происходят военные перевороты со стороны правых, иногда профашистских, сил или со стороны левых, иногда радикальных марксистов; все эти перевороты и их «твердые» власти приносят на время стабильность, но почти всегда заканчиваются провалом, то есть страшной диктаторской или и тоталитарной властью с массовыми жертвами, общим отставанием и обеднением страны, социальными возмущениями и острыми столкновениями двух враждебных лагерей — левого и правого .

Определенным исключением из этой «железной парадигмы» стали истории последних десятилетий Чили, Аргентины, Уругвай и Коста-Рики, где после всех потрясений наконец воцарилась демократическая законная власть и установилась относительная экономическая стабильность. Следовательно, возникает кардинальный вопрос: почему Иберийская цивилизация от Рио-Гранде на севере, в Мексике, в о. Огненная Земля на юге, в Аргентине, которая состоит из 22-х великих держав (не берем во внимание крошечных островных стран в Карибском море), в которой проживает ок. 470 млн. Человек, так разительно отличается от двух успешных североамериканских государств — США и Канады — по всем главными уровнями общественно-политической жизни и постоянно порождает взрывные импульсы, которые подают для всего мира отрицательные примеры политической и социальной жестокости, саморазрушения и плебейства?

Чтобы ответить на этот вопрос, должны немного углубиться в историю. От XVI в. Латинская Америка формировалась на 99% переселенцами из Испании и Португалии. Только в небольших странах Гаянэ, Суринам, Гвинея, Белиз и на нескольких островах Карибского моря было значительное количество исторических колонистов из Голландии, Великобритании, Франции. Поэтому это определенно католическая цивилизация. Первой кардинальным отличием ее от Северной Америки стало то, что здесь произошло массовое, широкомасштабное расовое смешение между европейскими колонистами и индейцами, т.н. метисизация социумов.

Несмотря на первые массовые и жестокие истребления местных жителей, которые стали легендарными и вошли во все европейские учебников истории, в дальнейшем испанцы и португальцы как истинные католики начали верить в то, что с христианизацией коренные американцы стали их «братьями». Поэтому в странах Латинской Америки сегодня количественно явно преобладают метисы, которые в некоторых из них либо сами, либо вместе с чистыми индейцами и неграми составляют явное большинство — до 80 … 90% от общей численности населения (это Боливия, Перу, Колумбия, Венесуэла, Мексика, Бразилия и т.д.). Потомки чистых европейцев находятся в относительной большинства лишь в Чили и Аргентине.

Зато в Северной Америке, где первые переселенцы из Европы были преимущественно протестантами из Великобритании, Голландии, Франции, Северной Германии, стран Скандинавии, сложилось иное отношение к аборигенам: как прагматики-рационалисты, они меньше верили в мистику христианского озарение душ через внешнее крещения и поэтому подвергли абсолютно чуждых им по ментальности и культуры индейцев или массовом уничтожению на грани геноцида, или строгой сегрегации через систему резерваций. Поэтому Североамериканская цивилизация сформировалась прежде всего как доминирование белых, протестантов и англо-саксов. Именно их ментальные характеристики — бытийный динамизм и исторический героизм, социальная степенность и принципиальность, глубокий традиционализм и элитаризма — создали матрицу американского и канадского обществ.

Поэтому следующие миллионные массы переселенцев из других стран — прежде всего из Ирландии, Италии (знаменитые итальянские мафиози), Южной Германии, славянских стран, Греции, теперь — из Мексики — не смогли сменить твердых основ этих социумов: попав в строгую систему правовых и отношений, выстроенную на принципах гражданской дисциплины, соблюдения законности, национальной солидарности, почете к порядку, они должны были изменить свои ментальные привычки и жизненные принципы. Это видно и по украинскому эмиграции в Канаде и США: там украинцы, в отличие от своих соплеменников в Украине, то в основном честные, добросовестные, ответственные.

Второй кардинальным отличием между иберийских и англосаксонской цивилизациями Америки было то, как они по-разному отнеслись к своей европейского наследия. Если южноамериканцы, когда они начали формироваться в новые нации, решительно отвергали все испанское и португальское как «унизительно колониальное», высмеивали и забывали европейские традиции — культурные, гражданские, хозяйственные, то североамериканцы, наоборот, даже с некоторым фанатизмом стремились перенести на американский континент все традиции из Европы — политические, образовательные (знаменитые американские университеты!), социальные, художественные, вплоть до того, что они, чтобы перенять дух прошлого полно, перевозили из «старой доброй Англии» цели замки, разобрав их по-камню и восстанавливали по-новому где-то под Чикаго или под Цинциннати. Поэтому в Латинской Америке образовались совершенно оригинальные цивилизационные и морально-духовные основы для создания новых наций и те стали совершенно отличными от европейских наций, зато Северная Америка является лишь продолжением большого Запада во всех аспектах его цивилизационного бытия.

И третья кардинальное отличие между Америкам — ментальная. Латиноамериканцы, осваивая богатый Новый Свет, восприняли его, как рай, как новую радость и наслаждение жизни, вывозя из него тонны золота они перенесли сюда одну яркую характеристику европейской души — карнавальность, способность переживать мир как праздник и игру (не случайно знаменитый грандиозный бразильский карнавал стал символом латиноамериканского бытия!).

Зато совершенно другие жизненные принципы и настроения видим мы на Севере: господствующие выходцы из Северо-Западной Европы, строгие протестанты (часто особые ригористы и фанатики — кальвинисты-пуритане), восприняли американский мир как вызов; их лозунгами стали: «получения», «Усилия», «Устремления». Они завоевали Америку для того, чтобы в первую очередь перестроить ее и создать нечто совершенно новое в цивилизации человечества; в то время, как ибероамериканци стремились лишь паразитировать на захваченных пространствах.

Американский культуролог Говард Джонс так по-философски обобщил о глубинах американской души: «Когда обратиться к ренессансного искусства Северной Европы, то сразу становится ясным, какие глубокие изменения принес протестантизм в систему [европейских] вартощив; эти изменения и породили Америку. Сравните портретная живопись Дюрера, Кранаха и Гольбейна с полотнами Рафаэля, Тицияна и Тинторето. Отличие заключается не в том, что пуританин отвергает искусства, а католик принимает его, и не в том, что тевтонский мир не доверяет язычеству, а латинская культура встречает его с распростертыми объятиями; отличие в том, что одна культура воспитывает характер (выделение наше. — Авт.), а вторая формирует личность. Хмурые лица, смотрящие на нас с картин северных художников, — это лица людей дела, людей, чья целостность внушает доверие … это культура Библии в отличие от стихийной культуры стран Средиземноморья». И еще такое: «От протестантской Реформации Соединенные Штаты унаследовали идею Kulturkampf (культурной борьбы. — нем.), Которая своей сути напоминает борьбу в Европе XVI-XVII веков».

Этими тезисами ученый подытожил о сущности американизма северного: это ментальность людей, сосредоточенных на конкретности получения, которые спокойно воспринимают всю суровость и жестокость жизни, нацеленных на преобразование неизвестного мира, ответственных перед своей судьбой, очень волевых и упорных, полных веры и твердых в том , чтобы воплотить ее строгие моральные заветы. Именно этот строгий и страшный мир пуритан мы встречаем в прекрасной по своей художественной и психологической глубиной драме Леси Украинский «В пуще». Это произведение, которое учит нас, что такое столкновение реальности и мечты.

Зато латиноамериканцы — это те, что осталось гедоническую составляющую Ренессанса, его радостность и светлость, что вылилось в их неодолимую тягу к наслаждениям и карнавальности. Легко получив колоссальный мир Индианы, они лишь паразитировали на его богатствах и не формировали его в новое качество. Они так и не закалили своего национального характера, потому что означает сегодня латиноамериканец? Какие идеалы и принципы воплощает этот психологический тип? Почти никакие. Они как растворились в огромной человеческой массе туземцев — таких же радостных детей природы. Их большая религиозность вылилась только в богатства ритуальности и чрезмерную мистику-экзальтированность, что наложилась на такую ​​же экзальтированность туземных религий. Разбившись на ряд партикулярных национализмов, преимущественно мотивированных только территориально, они так и не смогли на создание чего-то цельного и выразительного, что бы мы могли назвать боливийским или перуанским национальным характером.

Хотя все государства Южной Америки формировались как республики, именно республиканизм, то есть преданная любовь к свободе, уважение к законности и принципов социального бытия, уважение к правам и добродетелей другого человека и т.д., не стал их гражданской религией. Все они позаимствовали себе как образец американскую конституцию, стремясь построить настоящую демократию, но относились к ней, как обезьяна к пистолету: абсолютно без понимания, что такое конституционализм, на все лады изменяя свои конституции, в зависимости от конкретной ситуации и этим доводя до абсурдности демократии . (Нечто подобное с 1960-х годов происходило в африканских странах, а теперь — в Украине и большинстве постсоветских государств, где демократия превращается в вывеску и декорацию ужасной коррупции и смешанной уродливой формы реальной олигарха охлократии).

В большинстве латиноамериканских стран элиту составляли белые креолы. И это на время обеспечило хоть какое-то цивилизованное жизни новых государств, образовавшихся в начале XIX в. Но это не была та аристократия, прежде всего аристократия духа и культуры, которую мы видим в Северной Америке. Ее хватало преимущественно на то, чтобы эксплуатировать природные богатства континента и со временем превратиться в плутократии, разбогатев сначала на сельскохозяйственных латифундиях, затем на скачивании недр земли и природы, в конце — на бессовестных финансовых операциях и циничных капиталовложениях индустриально-масовистськои эпохи, проникнутых духом компрадорства, то есть реальной измены национальных интересов. Они и близко не смогли создать что-то такого, как в Северной Америке, — совершенной системы права, замечательных университетов, динамических структур технологических инноваций. Образно говоря, когда Северная Америка тяжело работала, стремительно поднималась интеллектуально, организовывала самые разнообразные формы самосовершенствования, Америка Латинская наслаждалась жизнью, пела и танцевала и с завистью поглядывала на достижения передовых государств.

На втором половину ХХ в. во всех латиноамериканских странах сложилась угрожающая демографическая ситуация: метисов, мулатов, негров и коренных индейцев в большинстве из них стало критически много; все они медленно продвигались в деле поднятия своего образовательного и культурного уровня; гражданская и социальная дисциплины все больше расшатывались; экономики этих стран мало модернизировались; реальностью становились колоссальные масштабы бедности и паразитарности (в некоторых латиноамериканских государствах бедные слои составляют до 70-80% населения); правовые системы полностью не обеспечивали нормальных форм общего развития, а, наоборот, становились средами страшной коррупции, настолько страшной, что в некоторых государствах макрорегиона бандиты, наркокартели, спекулянты реально контролируют целые сферы жизнедеятельности обществ, иногда захватывают контроль над крупными регионами, в которых сплошь воцаряются насилие и беззаконие, как в Колумбии или Мексике.

Поэтому закономерно, что пространство Латинской Америки стал органической средой для непрестанного соревнования крайних левых и правых политических идеологий, потому что они предлагали быстрые рецепты улучшения общественной ситуации. Поочередно к власти здесь приходят то марксисты, то протофашиста, пытаясь железной рукой навести порядок. Однако порядок не приходит, потому что, как мы выяснили, он на ментальном уровне чуждо сознанию латиноамериканца. Поэтому политический процесс обретения порядке напоминает в этой части мира вечную погоню за fata morgana. Эти народы не имеют главного для победы порядке — нравственной силы. В них нет той национальной гордости, которая просто дрожит в северных американцев.

Или победят левые экстремисты, как на Кубе, правы фундаменталисты, как это было в Парагвай и в Аргентине, — по большому счету, для социального мира Латинской Америки не имеет существенного значения. Она все равно будет развиваться по своим фатальными законами: ее пауперизовани массы только разрастаться, а ее политические элиты только еще больше цинично обогащаться (современные процессы это только подтверждают, когда миллионы работников почти из всех стран Южной Америки ежедневно ищут себе убежища за ее пределами). Законы психики и морали всегда оказываться сильнее законы экономики, при желании ума и сознания. Поэтому измученный Меланиею президент Соединенных Штатов Дональд Трамп вечно строить и строить железную и мнимую стену на границе с Мексикой, чтобы остановить эти миллионные орды бедных переселенцев с Юга. И это в то страшная и жуткая в своей холодности Чудеса инженерии всегда будет напоминать нам, каким кошмаром может стать стихийное смешения рас.

События в Венесуэле и их общий латиноамериканский контекст лишний раз напомнили нам определенное родство общественных процессов в Украине с тамошними. Еще в 1990-е гг. Скептические политологи, осматривая циничнизм, хаос и бездумность украинской политики заговорили о «путь банановой республики» для нее. Сегодня мы можем лишь удивляться, насколько они были пророческими. Возможно, тогда еще не все осознавали жадность и грубый характер украинской олигархии, масштабы и катастрофические последствия разграбление страны политико-криминальными кланами, глубину нравственного и духовного упадка социума, в котором беспринципность, меркантилизм и приспособленчество заменят все высокие идеалы, и процессы 2000-х гг . подтвердили это в самых отталкивающих формах.

Место внутренних «метисов» и «мулатов» в Украине надежно заняли специфические малороссы, экзистенциальные космополиты и филистеры. Именно они составляют ту подавляющее большинство в украинском обществе, которая своим апатриотизмом и гражданской пассивностью, своим полным холуйством и поверхностным мировоззрением превращает украинскую нацию в хаотическую, невнятную и примитивную массу, месиво корыстных, трусливых и некультурных индивидов, не уважают своей Родины, не способных бороться за хоть какие-то принципы, диких в своих предпочтениях и устремлениях.

Это общество, которое легко голосует за уголовников типа В. Януковича (в Латинской Америке также множество бандитов надолго приходили к власти или контролировали пол страны, как наркобарон и рэкетир П. Эскобар в Колумбии), которое превратило свою культурную жизнь в сплошное пошлое шоу типа « 95-го квартала », и поэтому клоун стал самым популярным выдвиженцем в президенты (вспомним карнавальность культурной жизни Латинской Америки и тот факт, что Эквадором, например, несколько лет правил полусумасшедший президент, чем-то напоминал нашего вско него Черновецкого), не имеет нравственной силы, чтобы хоть как-то бороться со Злом (вспомним очевидную преступность, которая царит в Латинской Америке почти открыто, и одновременно те комедийные наши НАБУ и Назка вместе с прокуратурой, имитирующие «борьбу с коррупцией и преступностью» ). Это преобразование Восточной Европы (так подобные украинских политические процессы происходят в России, Беларуси, Молдове, Грузии, Армении и Азербайджане) на Латинскую Америку сегодня становится цивилизационным вызовом для планеты, поскольку именно от стабильности и силы Средне-Восточной Европы зависит геополитическая стабильность всей планеты (утверждение классика теоретической геополитики Маккиндер (1861-1947).

Здесь мне вспомнилось вот такое из личного опыта. 1996 года я выступал с политологической лекцией перед членами одной молодежной организации и нарисовал перед ними печальную картину украинского будущего, когда уже было очевидно, что нация потеряла революционную мобилизованность, что страну овладевают политиканы и приспособленцы, что ее разворовывают криминалитет и чиновничья номенклатура. И здесь встал один человек и укоризненно спросил меня: почему Вы не говорите ничего о новой Конституции, которую мы недавно приняли, ведь это надежда?

Я рассказал ему вот примерно такое, о чем написал выше, о полной профанации конституционализма в неподготовленном морально обществе, про абсолютную замену демократии в условиях реальной олигархии и бандократии. Молодой человек посмотрел на меня недоверчиво … Правда, тогда я и на 20% не представлял себе той катастрофы, которая произойдет с Украиной в двухтысячном и продолжится до 2010-х, когда ее покинут более 10 млн обедневших и обманутых в своих надеждах граждан …

Подпишись на нас в Google НовостяхПодпишитесь в Google News

Leave a comment

Your email address will not be published.


*