Религиовед: Проведение Всеправославного собора – cущественный имиджевый проигрыш Москвы

Лидеры православных церквей встретились впервые за более чем тысячелетнюю паузу на Всеправославном соборе. Правда, не обошлось без инцидентов – демарша Русской, Антиохийской, Грузинской и Болгарской православных церквей. Яблоком раздора, что не смог до конца объединить православный мир, называют украинский вопрос, а именно: признание автокефалии Украинской православной церкви.

К слову, официально православный мир состоит из 14 церквей, каждая из которых является самостоятельным и независимым. Константинопольский патриархат считают «первым по чести» еще со времен Византии, он возглавляет список поместных церквей, среди которых также: Александрийская, Антиохийская, Иерусалимская, Русская, Сербская, Румынская, Болгарская, Грузинская, Кипрская, Елландська, Польский, Албанский, Чешских земель и Словакии. С 14 церквей четверо – фактически Русская православная церковь и ее сателлиты – проигнорировали эту объединительную встречу. Украинские православные церкви не принимают участия в соборе за отсутствия автокефалии. В общем Всеправославный собор должен продолжаться до 26 июня.

Какие последствия этого собора прежде всего для украинского православия, почему РПЦ проигнорировала встречу, насколько легитимными и важными будут решения собора, «World News» поинтересовался у известного религиоведа, директора департамента по делам религий и национальностей Министерства культуры Украины Андрея Юраша.

Андрей, какие последствия будет иметь Всеправославный собор прежде всего для украинского православия?

О комплексных последствиях стоит говорить после завершения собора. На этом этапе есть все основания говорить о уникальную роль этого собрания лидеров православного мира, которого не было со времени последнего VII Вселенского собора 787 года (после 1054 года, когда произошел «великий раскол» между православными и католиками, такие соборы больше не проводили – ред.). Однозначно, что проведение такого авторитетного собрания предстоятелей православных церквей является новой эпохой, собор открывает новую эпоху в православной общине. Преодолено очень много комплексов, перейден сутки осознание того, что объединенными усилиями современные православные церкви должны ответить на вызовы современности. Они могут быть самыми разнообразными, и в каждом случае ответ должен быть адекватным и системной, исходя из основ веры, но принимая во внимание реалии сегодняшнего дня. Вопросов, которые стоят перед православными церквями, много: это и календарная реформа, и отношение к морали, семьи, взаимоотношения с другими церквями, вопрос диптихов. Здесь не могут не вытекать и стратегические проблемы, которые уже существуют десятилетиями, в частности признание новых автокефальных церквей. Мало кто обращает внимание на тот факт, что сейчас речь идет только о 14 церквей – участников собора, которые есть в диптихе с Константинопольской патриархией. А Московский патриархат говорил всегда о 15 церквей, имея в виду православную церковь в Америке, которой Москва предоставила автокефалию в начале 1970-х годов. Однако Константинополь этой автокефалии не признал. То есть де-факто этот собор является подтверждением именно этой церковной версии развития православия, которую предлагает и воплощает Вселенская константинопольская патриархия.

Известно, что очень много конфликтных вопросов был снят с повестки дня встречи, и все же на что из запланированного к рассмотрению стоит обратить внимание? Какие из этих вопросов могут оказать решающее влияние на украинское православие в целом?

Когда мы говорим о определенные конфликтные моменты, которые касаются этого собора и его проведения, то прежде всего должны понимать механизм принятия решений. Почему снято конфликтные вопросы? Не потому, что их не существует или на них не стоит отвечать, а потому что на этот момент для возможности осуществления самого соборного процесса Константинополь и Москва пришли к общей позиции: все решения нужно принимать консенсусом. Поэтому конфликтные вопросы, относительно которых нет согласия между основными православными церквями, просто снято. Поскольку априори на них нельзя было бы найти решение в рамках соборного процесса. Константинополь от самого начала настаивал, что, как и во время любого другого собора, принятие решений должно происходить простым большинством голосов. Но Москва, понимая, что большинство церквей православной ойкумены поддерживает позицию Вселенского патриархата и ее позиция не найдет поддержки большинства, настояла на консенсусності. То есть, если одна из церквей не согласна, это не позволяет принять то или иное решение. И Константинополь ради того, чтобы привлечь московскую делегацию в собрание, согласился на эту схему. Но после демарша Московской патриархии и ее сателлитов, которые накануне собора пытались заставить организаторов склониться к их позиции, в рамках нынешнего формата обсуждают, что все-таки, наверное, стоит отходить от этой идеи консенсусності и возвращаться к потребности принятия документов простым большинством голосов.

На ваш взгляд, какова все-таки основная причина демарша Московской патриархии? Почему она отказалась участвовать в соборе?

Потому что объективно собор разворачивается не в рамках той схемы, которую предлагает Московский патриархат, а в рамках той концепции, которую олицетворяет Вселенский константинопольский патриархат. И хотя украинский вопрос, по настоянию Москвы, не было внесено в повестку дня и его не могли, тем более, решить положительно, но, объективно, осуществление соборного процесса, проведения собора – это аргумент в пользу Константинополя как первого по чести иерарха в православном мире.

Фактически, проведение собора показывает: Константинопольский патриархат является живой, реально действующей, влиятельной церковью, которая смогла инициировать процесс, провести собор и принять те решения, которые нужны для православной общины в мире. Это сняло претензии Москвы на доминирование в православном мире, а Константиполь смог сохранить формально и неформально лидерские позиции.

Второй момент: проведение собора и его завершения, даже без обсуждения вопроса Украины, смогли бы укрепить позиции Вселенского патриархата, развязали бы ему руки и давали бы возможность патриарху Варфоломею возвращаться к украинскому вопросу в будущем. И, возможно, даже его положительно решать относительно предоставления и признания автокефалии Украинской поместной церкви, что, однозначно, подорвало бы позиции московского православия. Поэтому проведение собора для Москвы является существенным имиджевым и организационным проигрышем. В последний момент Москва пыталась через позицию нескольких церквей відермінувати его, она понимала, что проведение собора – это один из немногих механизмов, через который она бы могла влиять на Константинополь, удерживать его от заинтересованности украинским вопросом. И поэтому концепция Москвы заключалась не в отмене самого собора, а в его отсрочке, чтобы держать всех на крючке. Этого не удалось, Константинополь настоял на своей версии и большинство церквей мира показала, что поддерживает именно позицию Вселенского константинопольского патриарха Варфоломея.

Если украинский вопрос снят с повестки дня, то что тогда?

Оно на самом деле и не вставал, его не нарушали. Очевидно, что Украина ждала на это, оно нужно, но, если бы оно было в повестке дня, мы бы сейчас не говорили про сам собор, несмотря на шантаж со стороны Московского патриархата. Отсутствие априори украинского вопроса была одной из предпосылок для проведения этого собора.

Несмотря на отсутствие такого вопроса, или все-таки есть надежда на подвижки вопрос признания автокефалии Украинской православной церкви?

Я думаю, что сам факт проведения этого собора создает потенциал для признания автокефалии Украинской православной церкви. Ведь автокефалия уже существует, есть церкви, которые давно существуют на автокефальных началах, другой вопрос, что их не признано всей полнотой церкви. К этому вопросу Константинополь мог вернуться только после завершения собора. Поэтому это очень позитивно, что собор происходит, он показал, что Константинополь имеет влияние на большинство церквей православного мира. Москва и Московская патриархия сознательно изолировались от мейнстримовых тенденций в православной ойкумене. Они показали, что с Москвой вряд ли можно будет договориться в будущем. И все это объективно, хотя и не прямо, но однозначно способствует в пользу того, что Константинополь рано или поздно более предметно посмотрит на так называемый украинский вопрос и будет работать в направлении признания и восстановления евхаристического литургического общения с поместной Украинской православной церковью.

Насколько легитимными будут решения собора, особенно для Московской патриархии?

Фактически, в повестке дня собора нет вопросов, которые бы были противоречивыми для церквей православного мира. Есть лишь небольшие догматически-богословских коллизии по одному из вопросов, по поводу остальных есть полное взаимопонимание. Поэтому, условно говоря, Москва не имеет оснований чего-то не признавать или сомневаться в целесообразности какой-соборной декларации или решения. Собор, как собрание руководителей мировых православных сообществ, является, безусловно, легитимным. Для его проведения нужно было одобрение самой идеи со стороны всех православных церквей. Собственно, в январе этого года в Швейцарии состоялось совещание (синопсис) и все 14 церквей подтвердили необходимость его проведения. Поэтому не участие четырех из 14 церквей в соборе не означает его нелегитимности. Поэтому и по формальным, и по неформальным критериям он является легитимным. Его решения будут касаться более декларативных, а не практических и острых вопросов, которые не были вынесены на рассмотрение, и они де-факто будут действовать, действовать. И даже Московская патриархия, которая себя маргіналізувала и поставила за пределы этого собора, не сможет не прислушаться к соборному голосу, который будет обязывать ее принимать эти решения во внимание.

Подпишись на нас в Google НовостяхПодпишитесь в Google News

Leave a comment

Your email address will not be published.


*